Даже если опустить явные чудеса в стиле «стукнулся он оземь и в ту же минуту обратился ясным соколом», а рассмотреть характеры героев с  чисто бытовой точки зрения.

- Тепло ли тебе, девица? – спрашивает Морозко бедную сироту, сидящую в лесу под ёлкой, перед этим приморозив ее покрепче.

- Тепло, Морозушка, тепло, батюшка! – еле слышно отвечает она, теряя сознание от холода.

И даже мысли не возникает о том, чтоб сделать что-то для себя – ну хоть там встать на ноги, что ли, попрыгать, костерок развести под той елкой, идти куда-то к жилью.

И поколение за поколением малыши, расширив глаза и сжав ручки в кулачки от ужаса, изо всех сил сочувствуют несчастной падчерице. Кроткой страдалице, молча сносящей все, что предписано. Без лишних телодвижений.

У нас принято жалеть страдальцев. И это, наверно, было бы по крайней мере неплохо. Если бы наше сочувствие  не сменялось глухим, непонятным нам самим раздражением  в тот момент, когда мы вдруг узнаем, что страдалец вовсе не страдалец. Или хотя бы не стопроцентный убогий горемыка.

Мы чувствуем себя обманутыми в лучших чувствах